Однажды в витрине побрякушечного павильона я увидела свою прелесссть. Была она сантиметров пять в диаметре и представляла собой двухъярусный цветок «под серебро» с камушками красного цвета. Моя внутренняя сорока тут же впала в ступор, лапки сами потянулись к кошельку и, отдав кровные килорубли, я стала обладательницей перстня невозможной красоты. Как оказалось, носить эту красоту можно было только «на выход», ибо закрывала она почти всю руку, за всё цеплялась и вызывала массовое отпадание челюстей у ближайших дам.
Уехав в деревню, я оставила прелесссть в городе, разрешив дочечке надевать ее вместе с остальными побрякушками. И все бы ничего, да есть у моей дочечки встроенная деструктивная функция. Функция наследственная, перешедшая от тещи, ибо у той тоже все горело в руках в прямом смысле. И вот, пока я трудилась в деревне, эта зараза, чтоб она была здорова, сломала-таки заветный перстенек. Аж на три части сломала.
Наведавшись в город, я обнаружила утрату, начала скорбеть и упрекать дочечку всякими вежливыми словами.
На что моя кровиночка ответила: «Мамаша, не истерите! Вы расходуете мне последний нерв! Ну шо вы так переживаете за какое-то кольцо?! У вас прелессстей неломаных в шкатулочке еще на десять рук. Только не говорите, что хотели оставить перстенек в наследство своим внукам, которых вам от меня не видеть как рассвета на Багамах. И вообще, на прополке грядок перстеньки вам в ближайшее время не понадобятся...»
В общем, убыток нанесла и вежливо послала обратно в деревню. Ну, я и поехала, но останки прелесссти забрала с собой. А недавно случился у меня сеанс бисерной некромантии, и теперь моя прелесссть снова со мной. Вот, хвастаюсь:
читать дальше